Впервые не нашла сразу нужных слов, чтобы описать свой поход на открытие фестиваля балета Дягилев. P.S., с которого, честно признаюсь, намеревалась уйти уже после первого отделения. Не факт, что сейчас — это те самые правильные слова. Сразу скажу: я в принципе за любые формы выражения смыслов в искусстве, за новаторство и интересные находки, но то, что происходит сейчас — это неуважение к зрителю, к человеческой личности. Оговорюсь, что речь я веду о том, что предлагает современный театр, многие новые авторы, контемпорари хореографы и бестселлеровские писатели. Русский балет жил, будет жить и спасаться классикой — это ясно. И то, пока в этой классике будут люди, умело совмещающие в себе человека и артиста, которые не будут относиться к искусству, как к ремеслу. Меня спрашивают последние месяцы, почему я реже стала ходить в театр. Наверное, потому, что элементарно обидно наблюдать за тем, как одурачивают зрителя, предлагая ему либо «ничего» (а что, реально хореографов нет сейчас в России, режиссеров хороших?!), либо продукт уровня районного Дома Культуры по заоблачной цене (например, недавние «Три маски короля» в Мариинском. Эту нетленку уже и без меня распяли), или же со сцены транслируются азбучные истины, рассчитанные на уровень 5-классника (современная постановка «Пьяных» в БДТ по И. Вырыпаеву). Это так деградация приходит в наш неуютный мир? Есть ещё вариант показать все актуальные проблемы и острые вопросы с помощью искусства. Это любимый ход «мыслителей» от искусства. Итак, к фестивалю. Открыть его решили омажем В. Нижинскому, показав 4 известные балета, связанные с именем танцовщика. От привычного там остались только названия, и то не везде. Давайте спросим себя: «Зачем мы приходимв театр?» «Зачем люди приводят в театр своих детей?» Мне думается, что за красотой, за получением урока, за новыми вопросами и новыми ответами, но никак не за грязью и негативом, которыми и так наводнены СМИ, окружающая жизнь, сводки новостей. Все прекрасно знают, что происходит, не надо пропагандировать то, что «камертоном» не является. Я, увы, хотя нет, все же к счастью, не отделяю движения артистов (талант человека, физические возможности его тела) от месседжа, который в спектакле заложен. 4 балета любопытны, артисты невероятно синхронны и показывают отточенность каждого жеста и шага, но Ж.-К. Майо в балете «Дафнис и Хлоя» «напоминает нам о значении близости в жизни» — так написано в буклете. Близость, но я взяла бы шире, — любовь (по Майо) — это: встреча мужчины и женщины, робкое первое чувство, первые прикосновения (пока, вроде, все идёт хорошо, да?), потом двое разбегаются, чтобы и скуку развеять и попробовать заодно, как это с другими партнерами; после ряда развратных эпизодов, нагулявшись, они все же решают, что надо бы вернуть все, как было, а апофеозом является весьма натуралистичный половой акт в центре сцены. Да, забыла совсем, на задник в течение всего балета проецируется карандашная графика обнаженного тела/тел (это, кстати, красивая эротика, тонкая, но уже сто раз использованная). Такими вы хотите видеть отношения мужчины и женщины в идеале? Поехали дальше: Й. Вербрюгген и его «Неужели я влюбился в сон?» (название разжевано, видимо, совсем для тупых). Условная похоть, демонстрировавшаяся в Ballets Russes, мелковата для сегодняшнего дня. Тут нам вещают о проблеме сексуальной самоидентификации. Какие нимфы, фавн?! Что вы! Двое мужчин (их могут заменить при случае женщины, трансгендеры… да кто угодно!) любят друг друга в зыбком тумане наркотического опьянения. ЛГБТ сообщество должно обязательно выписать премию и сделать балет своим манифестом. «Петрушка» Й. Ингера — это как раз о том, о чем я писала выше. Покажем вам общество потребления, как люди перешагивают через людей и отправляют друг друга на «свалку», как «маленький» человек сражается против всех и в итоге проигрывает. Да, хороший ход — манекены, а не привычные куклы, но попытавшись перенести Фокина в рамки своей эстетики, Ингер чего хотел добиться?! Всем и так ясно, что среди нас ходят тела без души, а общество хочет развлечений, легкости и радости. Онли. Ложкой мёда для меня явился Марко Гёке и его «Видение розы». Как кто-то пошутил — не для людей с эпилептоидными расстройствами, ибо мелкие, как крупа, движения, напомнившие К. Пайт, не каждому взгляду угодны. На сцене помимо основной пары ещё 6 персонажей. Геометрия балета фантастическая! Очень красивая и интеллигентная цветовая гамма океана из розовых лепестков на фоне чёрного задника сцены. Классический принцип Стендаля идеален, как идеальна слаженность танцовщиков. Гёке ответственно подошёл к задаче. Он не пытался открыть Америку, не пытался использовать хореографию как рупор (хотя желающие могут здесь усмотреть слоган «Даёшь равноправие мужчин и женщин!»), он просто создал такую бессюжетную миниатюру в своём духе точечного точеного прощания с романтизмом. Каково резюме для меня: может быть, пора перестать выкрикивать лозунги со сцены и «открывать глаза» всем на проблемы XXI века, может, пора показать, как их решать и что главное — что должно получиться в итоге? Какое общество хотелось бы видеть? А у всех людей маленького зала Балтийского дома, кричащим «браво», аплодировавшим стоя, я хотела бы спросить: «Вы восхваляете такую любовь?», «Вас не задевает тот факт, что интимность не является более чем-то сакральным?» и наконец «Вы хлопаете, признавая проблему, но что сделали, чтобы ее решить?» Возможно, я усложняю, но так вижу и чувствую.

Фестиваль «Дягилев P.S.» М. Эк

Закрыть фестиваль Дягилев. P.S. решили редким событием. На сцену вышли хореограф-легенда-бунтарь Матс Эк и его супруга-балерина Ана Лагуна. Программу вечера немного изменили и вместо видео-фильма «Старуха и дверь» у зрителей была возможность увидеть не менее интересную работу хореографии А. Мирошниченко «В сторону лебедя». В главных партиях — редко танцующие вместе (хотя наигармоничнейшая пара) А. Сергеев и О. Новикова. Олесю Новикову просто не узнала, как же ей идёт современный «текст»: с чёрным каре она немного Ума Турман из «Криминального чтива», немного Натали Портман, но неизменно виртуозная балерина и уникальная партнёрша! Александра Сергеева я много раз видела в подобной экспериментальной хореографии, он очень органичен, очень точен, а вдвоём артисты создали красивый геометрический рисунок и станцевали о том, как две неумелые птицы, маркированные на птицефабрике штрихкодами (они всего лишь одни из многих таких же пернатых), стремятся стать парой прекрасных лебедей, в сторону которых и смотрят. Очень люблю обоих танцовщиков, для меня — давным-давно Премьеров Мариинского театра. В хореографии М. Эка были представлены два одноактных балета. Безусловно, это не та эстетика, к которой мы все привыкли. Первая работа — «Память» в исполнении самого хореографа и Аны Лагуны. История понятна. Возрастной мужчина в одинокой чёрной комнате вспоминает ту, с кем мог бы быть счастлив. В его воображении проходят все стадии «взросления» пары: страсть, рождение ребёнка, отстраненность, повторное завоевание друг друга, период непонимания-темноты, любовь, заключенная в то объятие, которое иногда важнее, чем поцелуй. Оно неумелое, странное, горькое, в данном случае нереальное. И почему в своё время мужчина не захотел так же крепко в руках держать свою женщину, чтобы на склоне лет ни о чем не жалеть?! Загадка. Второй балет — «Топор» (исполнители Иван Аузели и Анна Лагуна, хореография — М. Эк). Если «Память» никак нельзя представить без возрастных актёров, то этот балет — вполне. Он вызвал у меня странные ощущения. Эмоционально отвлекает музыка Альбинони, которую без слез в принципе слушать нельзя, на неё накладывается такая шукшинская деревенская картина, но история снова касается межличностных отношений. Кажется, что я понимаю, что мне сказали, но возникает вопрос: «Что делать с этим знанием?!» Женщина отчаянно пытается привлечь внимание мужчины, который занимается своим важным делом (колет дрова… и делает это так смело, первобытно, отчаянно), она уже готова положить на колоду свою руку, чтобы он наконец заметил ее. И он заметил. Но заметил тогда, когда она стала ему помогать, помогать делать то, что его всегда от неё отвлекало. И в финале она обреченно несет остро наточенный топор, то неодушевленное «орудие», с которым она соревновалась и которое не победила.
Это большой шаг вот так не побояться в своём возрасте, не стесняясь морщин и несовершенства тел, выйти на сцену и сыграть то, что люди считают важным в свои +/- 70. Есть жизнь в балете после 40… и эта жизнь не Дезире и Зигфридов, это жизнь, где есть сожаление и боль от того, что недообнял, недолюбил, недоговорил.