Затянувшийся период изоляции открыл перед любителями балетного искусства удивительную возможность узнать многих артистов поближе. Танцовщики выходят на просторы интернета не потанцевать, а … поговорить. Смелый шаг, рискованный, но, на мой взгляд, необходимый. Кто-то разочаровывает, кто-то восхищает, кто-то, лишившись сценической жизни, абсолютно потерялся и расстворился, зародив вопрос «А есть ли другая? За занавесом?» Время, в которое мы сейчас живем, обнажает невольно всех и оголяет намеренно всё. Надо ли? Покажет время, но искренности и правды явно стало больше. О танце онлайн, верности культуре, о профессиональной судьбе в театре и о многом другом мы поговорили с солисткой Мариинского театра, Заслуженной артисткой РФ Александрой Иосифиди.

Александра, только что у Вас закончился балетный урок онлайн в “Studio Context” Дианы Вишнёвой. Вы уже ответили себе на вопрос, хотите ли заниматься педагогической деятельностью?

Я бы сказала, что это точно мое. С февраля прошлого года я на постоянной основе начала преподавать в «Studio Context», но там разные люди с очень разным уровнем подготовки: кто-то с очень хорошим, кто-то со средним, а есть и с совсем нулевой. В этом, конечно, заключается трудность. Главная проблема таких студий в том, что ты никогда не знаешь, кто к тебе придет на занятие. Люди, к сожалению, не всегда адекватно рассчитывают свои возможности и оценивают свои силы, поэтому приходится создавать комбинации, которые смогли бы сделать все, и это, несомненно, огромный опыт. В какой-то момент начинаешь даже ощущать себя балетмейстером: ты не просто технически придумываешь движения, но и пытаешься украсить их: где-то руки добавить, где-то пор де бра. Надо отметить, что люди хорошо проявляются в подобных обстоятельствах. Видно, что многим тяжело, но они не сдаются и даже просят не упрощать. «Studio Context» — это не первый мой опыт преподавания. Я работала с японскими студентам, которые приезжали специально в Санкт-Петербург, чтобы получить опыт русской школы. Я давала класс, корректировала ошибки и репетировала различные вариации. С ними я почувствовала себя педагогом, тем, кто выпускает с артистом спектакль, готовит к выходу на сцену, ну и надо признаться, что для тех, кто хочет поступить в Академию Русского балета, студии – это прекрасная возможность себя развивать.

И полученных навыков будет достаточно?

Для отбора в балетные школы существует много различных параметров. Говорят, что нет ничего хуже, чем переучивать. Многих детей ведь учат неправильно, некоторые родители даже на «пальцы» ставят, когда детям еще не положено по возрасту. Возращаясь к педагогике, хочу сказать, что бывает так, что родители обращаются в студию, чтобы ребенок получал больше часов подготовки. Я думаю, мне подходит эта профессия. Кстати говоря, О.Н. Моисеева, у которой я была недавно в гостях, и которая не видела, как я репетирую, сказала мне, что по ее мнению я буду хорошим педагогом.

Вы упомянули о хореографических попытках. Ежегодно в Мариинском театре проходит Международный фестиваль балета, в рамках которого проводится Мастерская молодых хореографов. Вы вообще следите за такими мероприятиями? Есть ли работа, которая понравилась, зацепила? Может, хочется с кем-то поработать, или кому-то предложить сотрудничество, а может быть, вообще самой поставить балет?

Да, я слежу, конечно, мне интересно.  По поводу постановок сложно сказать. В тех, которые видела, я себя не представляю, не представляю, что там танцую. Хореографы, видимо, тоже не представляют, поэтому мы и не сотрудничаем (смеется). Ставить самой? Нет, совершенно точно нет! Это сложно, это совершенно другая профессия, хотя я могу припомнить случай на гастролях, когда партнер не смог приехать, а импрессарио заявил «Жар-птицу», и мне пришлось большое адажио придумывать для себя одной. Тогда я поняла, что в формате «что-то поменять», кому-то что-то подсказать, адаптировать движения под масштаб сцены – это я могу сделать, но глобально ставить – нет, нужен определенный талант.

Есть ли что-то из современной хореографии, что не удалось станцевать, а хотелось бы, и не обязательно из репертуара Мариинского театра?

Сложно так сразу ответить. Я хотела станцевать Форсайта и я станцевала, чему очень рада, ведь совершенно иначе работает тело в такой хореографии. Может быть, я назвала бы Эйфмана. Да, пожалуй его!

Раз речь зашла о Борисе Эйфмане. Нет ощущения, что в его труппе карьера бы сложилась лучше? Я знаю, что Вас приглашали после окончания АРБ.

На самом деле было не совсем так. Мой педагог по историко-бытовому танцу сказала после выпускного экзамена, что Борис Эйфман высказал желание, чтобы я работала у него. Сам Борис Яковлевич ко мне не подходил. Позже мне Нина Николаевна Сахновская, по классу которой я выпускалась, тоже подтвердила такой эпизод. Сама лично я в его труппу не просматривалась, в отличие от Мариинского театра, куда я пришла и вот уже более двадцати лет танцую на его сцене. Я не исключаю того, что если бы Эйфман лично подошел и предложил конкретные условия, определенный репертуар, то все сложилось бы иначе. Но … вряд ли, я все равно бы пошла в Мариинский.

Александра, а была ли мысль поработать в других театрах? Вы бы быстро получили статус примы и станцевали бы весь классический репертуар.

Я никогда не хотела уйти из театра, уехать куда-то, тем более за границу. Я лучше своим трудом буду доказывать свою состоятельность и все равно докажу, так как верю в справедливость! Расскажу случай. Намечались гастроли в США. Ю.В. Фатеев предложил в составе труппы поехать и станцевать в балете «Спящая красавица», за что я ему благодарна, конечно. Неделю мы должны были показывать один балет, а в последний день – двойник (прим. «двойником» принято называть утренние и вечерние спектакли в один день). У меня были сомнения, так как я танцевала Фею Сирени и всего лишь один раз. В остальных спектаклях мне предложили «постоять» в четверке фрейлин, что вообще-то не является нормальным для солистки. Я подошла к Юрию Валерьевичу и честно сказала об этом, ведь надо понимать, что даже критика, которая выходит после спектакля, может легко «прокатиться», что вчера артистка стояла в кордебалете, а сегодя уже Фею Сирени танцует. Сомнения сомнениями, но риск вообще остаться без гастролей был велик и я согласилась. Приезжаем в Америку, в Вашингтон, и его буквально сразу же заваливает снегом. Заваливает так, что невозможно из дома выйти, не то, что до театра добраться. Спектакль отменяют и переносят на субботу, на утро, но одна проблема: у солистки, которая должна была танцевать, уже в Петербурге на этот день назначен выход в другом балете, поэтому до субботы она никак остаться не может. В итоге ее отправляют домой, а меня ставят танцевать Фею Сирени. И знаете, что самое интересное? Каким-то чудесным образом находится артистка для четверки фрейлин. Я, надо сказать,  все равно потом подошла и поблагодарила Ю.В. Фатеева за то, что уговорил меня поехать на гостроли. Помню, как он ответил: «Вот, Саша, никогда и ни от чего не надо отказываться!» Были еще случаи, когда справедливость торжествовала, поэтому я очень верю в то, что обстоятельства обязательно сложатся так, как нужно и важно для человека.

Я еще вот, какую тему хотела затронуть, коль скоро мы заговорили о справедливости. Танцы в операх. Что уж греха таить, многие артисты считают участие в оперных постановках чем-то зазорным, ниже собственного достоинства. Вы же с удовольствием и благодарностью воспринимаете этот свой опыт.

У меня совершенно особый взгляд на это. Вот опера «Руслан и Людмила», к которой все танцы поставил М.М. Фокин. Там есть, что танцевать, уж поверьте! Артистки считают, что в операх выходить не достойно высокого звания солистки. Может быть, в балетных кругах кем-то и принято считать это унизительным, но я лично так не считаю. Это те партии, которые были станцованы И.А. Колпаковой, Г.Т. Комлевой, О.Н. Моисеевой, А.А. Асылмуратовой. Да, можно на это сказать, что в их время было гораздо меньше балетов, но факт остается фактом. И потом… меня привлекает сложная хореография Фокина, красивейшая музыка. Расширять границы сознания очень полезно, погрузиться в мир оперы, узнать певцов, о которых многие балетные артисты и не слышали даже, хотя и работают с ними в одном театре. Молодое поколение не то, что артистов, оно и оперы знает плохо, а ведь это саморазвитие. Для меня еще симбиоз жанров притягателен: идет спектакль, артисты поют и вдруг выходишь ты и как бы встраиваешься в общую картину. Или опера «Хованщина». Г.Т. Комлева с теплотой вспоминает этот спектакль, ей нравится хореография Лопухова. Кстати говоря, есть мнение, что Ю.Н. Григорович для своей «Легенды о любви» взял многое оттуда. В общем, балет в опере – это очень интересный и ценный опыт для меня! Вы же понимаете, каждый сам настраивает оптику, через которую смотрит на мир.

Такой опыт не может не вдохновить. А что еще заряжает энергией?

Я люблю послушать классическую музыку. Перед спектаклем часто просматриваю старые фотографии балерин, ищу нюансы у Вячесловой, у Шелест для того же «Бахчисарайского фонтана». Я много читаю про спектакли, готовлю роли. По фото можно восстановить какие-то позы, уловить неуловимое. Особое удовольствие смотреть старые записи, пленки… Как можно устать от Галины Улановой, например?!

Давайте поговорим о любимой Вашей роли, об образе Заремы из балета «Бахчисарайский фонтан». Не могу не спросить о недавних вводах. Что Вы думаете о дебютах и почему Вы не танцуете Зарему сейчас?

Сложный вопрос. К сожалению, мало дают танцевать в последнее время, и неожиданный «Бахчисарайский фонтан», который случился в этом сезоне, надеюсь, не станет последним. Хочу отметить, что я продолжаю исполнять те партии, которые танцевала 25 лет назад, никогда не переходила на «легкие». Что касается недавних «вводов». В сентябре станцевала Зарему Анастасия Колегова. Ранее она танцевала партию Марии, но из-за некоторых проблем она поменяла амплуа в этом спектакле. Думаю, что захотела приобрести новый опыт. Еще один дебют был у Марии Булановой. Здесь причины на поверхности. Она молодая. Не секрет, что театр придерживается политики «Делаем ставки на молодых!» Ю.В. Фатеев неоднократно говорил, что молодым нужно давать дорогу и что если их не продвигать, то уедут, перейдут в другие театры. Руководство назначает на роль, значит считает, что данные артистки хороши в этих партиях. Для меня же много значит оценка моих коллег, когда после видеозаписи спектакля, к примеру, они подходят и говорят комплиментарные слова.

В одном интервью, Вы говорили, что участвовали в Гала, посвященном 20-летию творческой деятельности Дианы Вишневой, и она сама попросила Вас станцевать во фрагменте балета «Золушка». Скажите, а распространено ли в театре, так скажем, «товарищество»? Как часто артисты зовут в совместные проекты, поехать на гастроли? Конкуренция в балете как нигде ведь большая!

Нет, такое бывает! На гастроли и гала-концерты меня приглашали Илзе и Андрис Лиепа. Игорь Колб, предложил участвовать в совместных гастролях по России. Он сам поставил номер «Болеро», который впервые станцевал в Израиле с балериной из труппы Бориса Эйфмана. Как раз в туре по России мы этот балет и танцевали вместе с ним.

Честно признаюсь, что я когда увидела в Инстаграмме черно-белые фото в этой совершенно сумасшедшей юбке, была потрясена! Подобная эстетика и тонкое ощущение грани, за которую нельзя переходить, меня всегда завораживают. Не скрою, очень хочется увидеть «Болеро» своими глазами.

Игорь считает, чтобы станцевать здесь, надо к вопросу подойти очень серьезно, долго репетировать (там просто хитрые манипуляции с юбкой, в которые не буду углубляться), а времени нет. Вот сейчас, кстати, время есть – карантин, но правда негде встречаться. Если вернуться к вопросу о Мастерской хоеографов, то если бы Игорь показал там этот балет, я бы с радостью станцевала!

Остается только надеяться! Не могу не задать вопрос, который меня давно мучает. Для меня с детства балет – это красота во всем: в идеальных линиях и позах, точеных фигурах танцовщиков, красоте лиц. Какая бы техника отменная ни была, это то искусство, где нет места «некрасивости». Вы очень красивая, яркая и статная (и тут не только греческие корни влияют), а сейчас, по моим наблюдениям, внешние данные ставят далеко не на первое место. Тяжело в балете было и есть с такой фактурой? Важен ли для Вас самой внешний фактор в балете?

Вы абсолютно все правильно говорите. Когда Олег Виноградов возглавлял балет, именно так все и было, он очень тщательно отбирал в труппу артисток. В центре всегда была балерина, обязательно длинноногая красавица. Тогда представить было невозможно, что в первой линии стояли бы разнофактурные танцовщицы. Первая линия кордебалета — место тех, у кого узкая щиколотка, изящные колени, неширокие бедра, ты должен быть идеальным, таким, как Света Иванова. При Виноградове балет действительно оправдывал свою «элитарность». У каждой балерины были банкетные, фуршетные платья для посещения светских официальных мероприятий, ведь устраивались приемы у высокопоставленных особ: у королевы Елизаветы, послов. Олег Михайлович демонстрировал артиста, гордился им и развивал. Безусловно, внешней красоте он определял особенное место, уже тогда прозорливо выделял высоких балерин, ведь в них видна особая утонченность линий. Давайте будем честными: «Кому приятно смотреть на диспропорцию»? И ведь в Мариинский театр раньше не брали таких балерин.

Как Вы относитесь к тому, что в балет приходят агенты, и это искусство со скоростью света коммерциализируется? Примеров много, но первые, кто приходят на ум – это как раз Диана Вишнева, Сергей Полунин… Артистам предлагают рекламные контракты, разные проекты.

Я давно знаю о существовании подобной практики. Меня однажды пригласили станцевать «Умирающего лебедя» на балу в Вене. Там я познакомилась с Екатериной Семенчук и уже тогда, 10 лет назад, у нее был свой агент, который формировал ей расписание, узнавал о свободных датах. Я тогда была в шоке. Возможно, в опере это более распространено, может быть, и в балете всегда была такая практика, просто я о ней понятия не имела. Мне более понятны обращения к артисту напрямую. В моей биографии был эпизод, когда представитель Римской оперы после моего выступления там предложила сотрудничество, хотела заниматься всеми моими гастролями, но мне не захотелось привязывать себя к другому человеку и зависеть от какого-то агента. К тому же я иногда просто не понимаю, в чем заключается его работа, а процент от гонораров берется при этом большой.

Какая-то особая горделивость к Вам явно перешла от греков.  История Вашей семьи очень интересная. Хочу узнать, к какой культуре больше лежит душа?

Греческая диаспора всегда празднует День независимости Греции, и много лет консул устраивает по этому случаю прием. Чтобы сказать, что я душой как-то прикипела к греческой культуре – наверное, нет. Я родилась и выросла в России и могу сказать, что Крым мне больше нравится, я чувствую себя там, как дома. В Греции такого чувства не возникает, мне там не так комфортно, слишком жаркий климат.

Напоследок хочу спросить про Ваших замечательных дочек. Вы из тех родителей, которые реализовывают через детей свои нереализованные мечты, или нет? (младшая дочка, Тамара, танцует, а старшая, Аделаида, учится в музыкальной школе, играет на фортепиано и, кстати говоря, очень советую посмотреть публикацию в Инстаграм, где Александра танцует «Лебедя» Сен-Санса, а Аделаида аккомпанирует).

У Аделаиды есть очевидные способности, только она не хочет их развивать. Она грезит об актерской карьере, причем хочет стать именно драматической актрисой. Тамара пробует сейчас себя во всем, у нее феноменальная память по части запомнимния движений, порядка. Знаете, ученики онлайн не могут повтоить, а она схватывает моментально. Но есть одно «но», уже сейчас видно, что девочка высокая. Она просто столкнется с той же проблемой, что и я. Проблема называется: «Где взять партнера?»

Сейчас непростое время, изоляция. Мы столкнулись все с испытанием, которое можно будет потом конвертировать в опыт. Вы согласны с тем, что трудности вас формируют, как личность, как артистку?

Я каждый день сталкиваюсь с трудностями и к этой ситуации с эпидемией, можно сказать, была готова. Спектакли мне в последнее время давали редко и я приходила в театр, чтобы заниматься уроком и быть в форме. Я сама себе искала работу, ведь артисту нужно выходить на сцену! Сейчас я занимаюсь с театром онлайн, работаю педагогом в студии «Studio Context» Дианы Вишнёвой, вижу и анализирую ошибки своих учениц, а потом во время своих репетиций еще больше задумываюсь, как я сама делаю те движения, которым учу, а для артистки это очень полезно. В общем, работы не сижу.

И это о многом говорит! Александра, спасибо за разговор. Я желаю Вам никогда не опускать руки, стойко и с достоинством принимать все, что приготовила жизнь, как делали это всегда! Счастья Вам во всем многообразии этого понятия!

Послесловие:

Я хорошо помню, как меня однажды совершенно поразила одна мысль в произведении Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» о верности: «Я понимаю верность, как верность родине, а не учреждениям и правителям. Родина – это истинное, прочное, вечное; родину нужно беречь, надо любить ее, нужно быть ей верным; учреждения же – нечто внешнее, вроде одежды, а одежда может износиться, порваться, сделаться неудобной, перестать защищать тело от холода, болезни и смерти. Быть верным тряпкам, прославлять тряпки, преклоняться перед тряпками, умирать за тряпки – это глупая верность…» Позволю себе не согласиться. Разве театр не может быть малой Родиной? Можно долго рассуждать о преданности и ее гранях, но эта цитата – позиция западного человека. Там за океаном так исторически сложилось, там место не определяет сознание. Сегодня многие из молодой плеяды артистов охотно при случае «меняют гардероб», живут с собранным чемоданом, говорят и ведут аккаунты социальных сетей на английском, смотрят восхищенными глазами на придуманную ими сверкающую Таймс-сквер. О какой традиции и верности театру мы можем говорить, когда такая тенденция поддерживается руководством?! Пока есть такие люди, как героиня этого интервью, есть связь и преемственность поколений, есть честность и преданность тому, что в чьих-то глазах, возможно, выглядит ветошью, а на самом деле – это культурное наследие целого народа.

Выражаю благодарность А. Иосифиди за предоставление фотоматериалов.