Возможно, не самый подходящий пост в день всех влюблённых, но таков жизненный пазл, который сложился в стройную картину благодаря двум одноактным балетам (хотя я бы настаивала на слове «спектакль») Сергея Полунина. Очень неоднозначный и противоречивый, чувствую, получится текст, впрочем, как и сам танцовщик. Начну с того, что не очень люблю «статусные» мероприятия в театральной жизни Петербурга, ибо 50% зрителей, пришедших на них (по причине стоимости билетов, вероятно) — это люди, мало что понимающие в культуре, искусстве, литературе; у них другие цели и задачи, а функция «думать и анализировать» и следовательно развиваться уже на положении OFF, — поэтому они демонстративно и покидали свои места во время второго отделения и отвечали на телефонные звонки в первом. В «антрактных» отрывках фраз то и дело можно было услышать о том, что интересно же посмотреть на «человека с приветом» из Инстаграмма с украинским гражданством (правда теперь уже и с российским), но с портретом Путина на груди. Хотела написать не о том, что есть в программке (кстати, мало, что есть), о чем скажут профессионалы и балетные критики (про форму, которая уже «не та», про нестанцованность и рассинхрон артистов etc) а о том, что почувствовала сама. Если мне нужно было бы в нескольких словах озаглавить вчерашний вечер, то, наверное, сказала бы так: «автобиографический манифест с элементами танца». То, что происходит у танцовщика в душе, не выразишь в классических постановках, поэтому нужен был новый хореографический текст, который созвучен и Сергею и нашему с вами времени. Высказывание без полутонов, а такое нравится и «удобно» не всем. Первый спектакль. «Фальшивая улыбка» в хореографии Росса Фредди Рея для девяти танцовщиков, премьера в России. Человек и толпа. Вроде как, тема избитая. Наверное, тех, кто противостоит, борется, проявляет волю и характер, раньше было больше. Сейчас человека легче «подмять» под модные веяния, систему, чужое мнение, благодаря разным психотехникам заставить думать, что то, что он имеет в сухом остатке, — это его собственный (несуразный) выбор. Проще быть толпой, жить по законам стаи. «Толпа», которая пыталась поглотить героя/Полунина, — это кучка пороков, часть из которых нынче зовётся «свободой выбора» и демократией. Свободные отношения, разврат, маскирующийся под толерантностью и мультикультурализмом, потребление людей людьми… и при этом, знаете, все же улыбаются!!! Фальшивыми улыбками на одинаковых лицах. Несколько раз после такого количества унижений, герой уже готов был сдаться, но он бьет себя по щекам, чтобы вернуть себе ясность мыслей. Один в поле (по крайней мере на поле своей жизни) — воин! Он (Полунин) раскрывает свои руки перед женщиной, и не надо заставлять его любить мужчину, он наивен и честен, стоит в луче прожектора, трогательно прижав к себе невыразительный предмет, смотрит в правильном для себя направлении, и не надо его сбивать с толку и отвлекать тем, что только вам кажется верным, не надо «натягивать» улыбку на человека, который не хочет улыбаться и веселья не чувствует. Сложно отличить в жизни порой, кто искренен, а кто нет. Что сказать? ОН снова стал первым. Первым (для меня), кто пришёл из балетного мира и предпринял попытку удержать внимание не техническим совершенством, а незавуалированным острым «месседжем», обращёнными ко всем. И если хотя бы кто-то вернётся домой и смоет белую краску с лица — это уже будет маленькой победой «одного воина».
Когда-то в XVIII веке чех Ян Коллар создал уникальное в своём роде произведение, ставшее программным. Его поэма «Дочь Славы» стала гимном славянскому единству. «Sacré» для меня в том числе и об этом (конечно же, принимая во внимание биографию артиста и посмотрев «Dancer»). «Весна Священная» слилась здесь со «Священной войной». Вот такая игра со словом «священный» (sacré-фр.) Юко Оиши делала спектакль о Вацлаве Нижинском, но вчера, на мой взгляд, С. Полунин олицетворял кровопролитную битву человека с человеком, а не балетного танцовщика. Только истерзанное сердце может так передавать мысль о том, насколько это чудовищно, когда братья становятся врагами, хватаясь за оружие. В секунду то, из чего ты брал семена, чтобы засеять благодатную почву, может превратиться в щит, из которого вытекают две алые ленты крови. Если в «Фальшивой улыбке» «один в поле воин», то в «Sacré», к сожалению, нет. Один человек с «двумя гербами на руках и в сердце» пытается что-то прокричать, и мне почему-то кажется, что немногие его слышат и понимают правильно. Удобно в человека кидать камни и объявлять сумасшедшим, готовым на всё ради эпатажа, но его личный караван однако идет. Не объединившись, люди и дальше будут получать новые и новые шрамы и раны в этом нечеловеческом аффекте. Конечно, иллюзия, конечно романтизм, но лучше ВЕРить, чем опроВЕРгать.